Когда мне было почти три года, у меня как кульминация долгих бесполезных хождений по врачам, не сумевшим определить причину боли в животе, случился гнойный перитонит, клиническая смерть, испытание хирургов на гениальность и неделя в реанимации. Родителям сказали, что я теперь ослаблена донельзя и что они должны исключить любые нагрузки: как физические, так и умственные, и чтение особенно. И мне запретили читать самостоятельно, хотя это было именно то занятие, которое увлекало меня на том жизненном этапе. Родители забрали у меня все книжки, но вспоминают, что я все равно читала вокруг любые надписи и тексты: вывески, объявления, афиши - меня нельзя было остановить и спустя какое-то время они перестали пытаться.
С тех пор и навсегда чтение для меня - это перевязочный материал и диверсия одновременно. Акт неповиновения и крепостная стена, отделяющая мое королевство от окружающего мира. А письмо - так и вовсе терроризм.
И в том числе поэтому я считаю историю про "Книжного вора" очень личным для меня романом.