Пока аисты где-то в теплых странах, новых людей приносят вороны.
И вот одна их них сидит на моем подоконнике и смотрит на меня своим блестящим черным глазом.
А ОНА лежит на полу. В позе эмбриона, не шевелясь, не раскрывая глаз. Волосы слиплись от околоплодных вод, под ногтями клочки пленки. Тонкие пальцы, узкие лодыжки, а цвет кожи, как у утопленницы.
Что мне с ней делать?
Из кухни со стаканом чая – совсем как в поездах, и откуда только взял? - выходит Наполеон.
- Это кто?
- Не знаю.
- Живая хоть?
- Не знаю.
- Ты уже придумала ей имя?
- Нет.
- Давай назовем ее Телль.
- А если она мертвая?
Телль открывает глаза и делает вдох. Живая.
Я не знаю, кто они. Обычно, когда я придумываю людей, я придумываю их в контексте какой-то истории, какой-то ситуации, каких-то условий, в которых они продолжают жить. Они всегда написаны – одним словом или сотнями страниц – их тела выражаются прежде всего буквами. Они - герои моих историй. И, даже оживая, они остаются людьми.
Но этим существам безразлично, пишется ли о них история или нет. Они просто ЕСТЬ. Они живут по каким-то другим законам. Они равны мне. Я не могу НИКАК ими управлять…