Не надо было никуда идти. Либо же надо было уходить сразу после Одинокого летчика, пока действо еще не переросло в неконтролируемую попойку недоумков, обитающих у подножия масловской пирамиды.
Когда я сильно раздосадована, я начинаю говорить витиевато. Когда я сильно раздосадована, я начинаю зарекаться.

Черт побери, на каждую светлую память найдутся свои грязные сапоги.
И все мои храмы отданы на откуп обезьянам.



Поэтому я отрекаюсь от всех компаний, что имеют нарицательные названия. Я на дух не переношу все, что скрывается под гладкой философией, стройными лозунгами и пестрой формой. Я не хиппи, я не панк, я не неформал.
Я сама по себе.
Я знаю, что времена не меняются. Что точно так же вели себя мнимые друзья Поэтов и двадцать, и тридцать лет назад, и им это искренне прощали. Точно так же сейчас Б.И.Ч. прощает своим так-сказать-поклонникам. Но для меня это невероятно, я не настолько терпима к людским слабостям.
Я категорично считаю, этим не место рядом с чужой болью.

Они пили, пиздели об авторских правах в интернете и о том, что арфа в гробу – это рояль, курили сигареты одну за одной, засунув их в мундштуки, пили, изо всех сил демонстрировали свою жалкую индивидуальность, ползали по полу, пили, рисовали убогие картинки, выпячивая перед заезжими туристами свою мнимую креативность, подставляли свои тела под руки и губы незнакомых людей, пили, спали под Сашиным портретом, роняли свечу, били банки с огурцами, орали музыкантам: «Спой ”Мы уйдем из зоопарка”!», лили пиво на пол, пили, жрали огурцы с пола, пили…

«Случилось так, что в саду наших душ
Вместо ангелов ходят артисты.
Ходят за деньги прямо по цветам сапогами…»
А этим даже платить не надо. Они сделают все бесплатно. Из любви к искусству.
Это даже не статисты...
«Это гопники. Они мешают мне жить»