Весна в Городе, и мне не хватает слов. Не хватает букв. Может быть архаичный Ъ придаст моим пространным речам основательности, реальности, укорененности?
Потому что хочется. Хочется иметь заветный кусочек земли, из которого я могла бы смело и гордо расти тем самым – той самой совокупностью веток, произрастающих из одного места – кустом ракиты, сирени, жасмина. И пахнуть своим собственным утерянным детством. А пахло оно этими вот кустами. И еще поездами, утренним сосновым бором, типографской краской новых книг, иногда – весной, иногда – раскаленным растительным маслом на сковороде, иногда – кошачьей шерстью.
Хочется написать длинный-предлинный пост, и рассказать вам про то, что страшно невероятно. И собственной потерянности, и бегущего времени – да даже не бегущего, а времени на вощеную нить которого меня стеклянной бусинкой нанизывает мой персональный бессердечный Дао, страшно за близких – бывают у меня периоды, когда я почти беспричинно боюсь аварий, гопников, болезней и иже с ними, страшно смотреть за пределы Города…
Расти бы мне кустом сирени и не мучаться бременем этого глупого, пугливого мозга…
Какие-то смешные московские барышни пишут о своей свеженькой, молоденькой любви к Петербургу. Дескать они один раз увиделись и потерялись, и вот уже друг другу в любви признались, и Питер-я-твоя-навеки и далее по тексту…
И вот интересно, они отдают себе отчет в том, что все, что успели сделать, попав в равнодушные объятия Города, это поцеловать одну из оброненных, холодных и уже не нужных масок? Город многолик – не просто ж так его зовут иногда Северной Венецией… этих венецианских масок у него без счета, и он с легкостью расстается с ними… как с палыми листьями.
И вот юная красавица поднимает с камней мостовой одну из них, и уже готова говорить с ней, верить ей, кичиться тем, что держала ее в руках. Не зная, что Город и без того каждый год пробует на вкус тысячи новых приемных детей, и до заезжих на неделю столичных первокурсниц ему нет никакого дела.
Город безразличен. Город нем. И безумен.
Мне бы хотелось ракитовым кусточком расти где-нибудь подальше от него…
На далекой псковщине, где люди говорят на таком диалекте, что правила русского языка со второго по девятый класс средней школы можно смело отменять. Мои корни тянутся в Скобаристан, мои хромосомы червячками выползли из псковской земли. А мозг запрограммирован Петербургом. Я употребляю в речи все шесть падежей, не ограничиваясь именительным и родительным…
Я куплю туалетную воду с запахом жасмина. Но кого я обману?