Я смотрю на красный лепесток ICQ, крутящийся против часовой стрелки, и очень жалею, что это всего лишь программка-общалка, а не миниатюрная машинка времени. Ведь если она хочет в полной мере соответствовать своему исходному названию, она должна быть именно тем, чем хочется мне. Потому как в большинстве случаев я ищу в людях тех, кем они были, а не тех, кем они стали.
Я могу с полным правом на то подвывать за Майком: «Когда я знал тебя совсем другой…». Но Майк спился и умер, и что уж винить его ушедшую жену, это для нас он был великим музыкантом, а для нее – мужем-алкоголиком.
Жизнь, к сожалению, прозаична до глупости. В жизни надо пить, есть, спать и делать прочие вещи, говорить о которых не принято, но без которых жить невозможно. А я упрямо не могу поверить, что вполне живые конкретные люди всем этим занимаются, и хочу знать их ангелоподобными и гипертрофированно духовными. На полтора оборота красного лепестка назад.

Наполеон идет вперед, не огладываясь, и я следую за ним. По узким парапетам крыш, по перилам мостов под влажным низким небом, по разбитому асфальту и по колючей скошенной траве.
Через безвестные железнодорожные полустанки, вдоль пузатых цистерн с маслянистыми разводами на закопченных пыльных боках и с таинственными полустершимися надписями белой краской, похожими на шифрованные послания машинистов друг другу. Спотыкаясь о рельсы и ловя волосами капли грибных дождей.
И на песке вместо следов он оставляет рифмованные строчки, а я не успеваю их подбирать…

Внезапно он поворачивается и говорит:
- Да и зачем нам чужая Маргарита, когда у нас есть своя Марго?
- …
- …
Я говорю:
- Пойдем обратно, в Иерусалим.
Ветер задувает пыль в сандалии…



…И я задумываюсь вот над чем: я бы очень хотела писать под ником. Я могла бы быть, например, Сарой Вудраф. Хотя лично мне больше нравится третья туфля – очень давно, еще даже до начала ведения этого дневника. Кто читал Павича, должен понять, о чем речь. Писание под именем, хоть и не паспортным, но вполне реальным, старым и от меня неотделимым сродни эксгибиционизму, или, скорее, излишней откровенности.
Но я знаю, что мне наступают на пятки. Стоит мне на несколько дней одеться в самый расчудесный ник, и кто-то уже зарегистрируется и займет мои нехитрые семь латинских букв, выдернет из-под носа самое дорогое – имя – как выдернули у меня вчера почти из рук книгу, а сегодня – пирожное.
Я не боюсь быть чьей-то тезкой, но я не могу терпеть попадать в условия вынужденной вторичности, как случилось со мной на ЖЖ, где аккаунт на имя Savelle содержит лишь одну совершенно бессодержательную запись.
И если уж зашел разговор о ЖЖ, то скопом напишу и вот о чем. ЖЖ необходим мне для того, чтобы было на что ссылаться, когда не совсем близкий человек спрашивает, веду ли я блог. Туда я копирую отдельные записи, которые говорят обо мне достаточно много, чтобы понять в общих чертах состояние, но настолько вскользь, что невозможно сказать что-то определенно. Настоящий же дневник имеет черный список, который помимо своего прямого назначения дает неоспоримое преимущество не опознаваться поисковиками, что обеспечивает дополнительную безопасность. Словом, я окопалась, насколько это было возможно и прошу всех, кто знает меня по обоим сайтам, не упоминать об этом дневнике на ЖЖ. Вот и все. Чтобы не было соблазна.

…Курсор мигает неестественно быстро.
Сегодня, а точнее – вчера, я и  Фройлян Ню были на концерте Аквариума. И была вводящая меня в состояние транса «Рок-н-ролл мертв». Почему так – длинная история, но она напрямую связана с парадоксами времени.
Еще два с половиной оборота красного лепестка назад. БГ такой молодой, без бородки и еще не настолько мудр, дает квартирник. А мои близкие еще толком не научились говорить. А меня вообще еще… нет…