"Проходи мимо открытых окон" (с)

[Savelle]

Я прочитала "Отель Нью-Гэмпшир" Джона Ирвинга.
С одной стороны, это "вот что я люблю!" (с), с другой - некоторые достаточно длинные эпизоды хочется просто вычеркнуть.
В фокусе большое безумное семейство: отец, мечтающий о собственном отеле и слепой ко всему остальному в жизни; находящая то ли мудрость, то ли слабость ему не мешать мать; старший сын Фрэнк - гей, зануда и начинающий таксидермист; старшая дочь Фрэнни - отчаянная грубиянка с "самой красивой задницей"; средний сын Джон - беспрерывно рефлексирующий качок; младшая дочь Лилли - слишком маленькая, слишком серьезная и старательная; младший сын Эгг - модник и неряха. И все вместе, следуя за полетом мечты своего папеньки они носятся по миру, пытаясь реализовать главную грезу его жизни...

"...так вот мы приближались к Рождеству:размышляя о росте, подслушивая любовь, отказываясь от ванн, подбирая подходящую позу для мертвой собаки, бегая, отжимая тяжести и надеясь на дождь".

Два отеля "Нью-Гэмпшир" (даже три), два медведя, два Фрейда, еще аннотация на обложке обещает два изнасилования, но, если честно, их там несколько больше, и это одна из линий повествования, которую хочется укоротить. У маэстро Ирвинга, по ходу, срыв башки на почве изнасилований.
Но если отвлечься от этой и некоторых других линий и эпизодов, от очень странной мотивации некоторых слов и поступков героев, то в остальном роман очень и очень хорош.
Может ли остаться без внимания и отдельного поста роман о грусти, которая не тонет, любви, которая не тонет, и судьбе, которая преследует? Роман о семье, члены которой постоянно ходят ко краю, постоянно находятся на границе с бездной отчаяния и после очередных (весьма частых) выяснений, кто из них является большей жопой, напутствуют друг друга: "Проходи мимо открытых окон". Это роман об ангелах-хранителях (в формулировке Ирвинга, "умных медведях", без которых никуда), об ангелах смерти (опять-таки, в формулировке Ирвинга, это Грустец, принимающий форму то старой собаки, то ее жуткого чучела, то портновского манекена, то бомбы...), о фрейдизме и фатализме, о любви к собственной сестре, о внутреннем сломе и преодолении, о воплощении грез и принятии реальности. И об обыденности необычного. В этом романе никого не смущает, к примеру, что по улицам послевоенной Вены ходит медведь.
Мой любимый герой здесь - Лилли. Еще мне симпатичны Фрэнк и Айова Боб, но все же Лилли - главный фаворит.

дальше спойлер

Маленькая, отчаянная, серьезная Лилли, бегущая за своими зелеными огоньками, писательница Лилли, наметившая слишком серьезную планку и не сумевшая ее достичь. Так и не выросшая с детства, на излете отрочества начавшая писать свой первый роман и называющая эту свою деятельность попытками подрасти. В этой семье все говорят эвфемизмами, потому что называние вещей своими именами точно побудила бы их выйти в открытые окна.
Самоубийство Лилли простить Ирвингу сложнее всего для меня:

"- Это просто я. - Какая то усталость в ее голосе заставила Фрэнка посмотреть на часы и насторожиться. Фрэнк помнит, что в последовавшей за этим паузе он прошептал ее имя.
- Давай, Лилли, - прошептал он.
И Лилли пропела свою песенку, маленький отрывок; это была одна из "песен молодого вина"; глупая печальная песенка, которую пел мышиный король. Фрэнк, конечно, знал эту песню наизусть.

Продай мои старые одежды, я ухожу на небеса.

- Боже мой, Лилли, - прошептал Фрэнк автоответчику и начал быстро одеваться.
- Auf Wiedersehen, Фрэнк, - сказала Лилли, когда закончилась ее коротенькая песенка."

И еще несколько удивительных цитат

И еще несколько удивительных цитат:

"...таксидермия, как и секс, - дело сугубо личное; и преподносить это другим следует по меньшей мере тактично".

"Согласно Фрэнку, религия - это просто очередная разновидность таксидермии".

"Я знал, что не могу вырасти. Знал, что никогда по-настоящему не повзрослею; знал, что мое детство никогда меня не оставит; и знал, что никогда не буду достаточно взрослым, не смогу принять на себя ответственность за мир. За чертов Weit, как сказал бы Фрэнк. Я не мог измениться слишком сильно, и я это знал".

"...читать кому-нибудь вслух - это одно из величайших удовольствий в жизни".

"...писательство - одинокое занятие, независимо от того, живешь ты один или нет".

"Так мы и пытаемся мечтать. Так мы придумываем свою жизнь. Из нашей матери мы делаем святую, а отца превращаем в героя; и чей-то старший брат и чья-то старшая сестра - они становятся нашими героями тоже. Мы изобретаем то, что любим, и то, чего боимся. Всегда найдется утраченный храбрый братишка, и утраченная младшая сестренка тоже. Мы придумываем и придумываем: лучший отель, совершенная семья, курортная жизнь. И не успеваем мы вообразить себе эти вещи - они от нас ускользают. <...> Нравится нам это или нет, но все происходит именно так. А поскольку все происходит именно так, нам нужен хороший, умный медведь, и ничто иное".

@темы: чужие строчки, с запахом типографской краски, impressions

Comments

[Ameko]

По описанию мне такое должно понравиться вроде бы. Дашь почитать?

[Savelle]

Ameko, когда вернусь, дам, но я сразу предупредила, что там много идиотических эпизодов на полглавы.

[Ameko]

А ты уже уехала? я как раз хотела тебе книжки отдать))

[fairy queen]

конечно, захотелось прочитать.
а вообще, я что-то Ирвинга совсем ничего не читала...

[Savelle]

Ameko, да, мы уже с пятницы на даче.

me and my Doctor, я что-то много его книг набрала в комиссионке. Это, конечно, ужасно: я как только вижу там потенциально хорошую книгу за копейки, сразу покупаю - теперь у меня вагон нечитаного.
Ирвинга, вот, только начала читать, и пока у меня в целом положительные впечатления, как видишь.

[solmy]

я знаю человека, которого заинтересует то, что написано синим на книжке

[Savelle]

solmy, по ходу, это ваш папо
ну, он может вотпрямщас ознакомиться)))

[fairy queen]

раздобыла я этот "Нью-Гэмпшир", он оказался такооой толстый!

[Savelle]

me and my Doctor, да ладно, после "Дома, в котором..." очень немногие книги кажутся толстыми