"Когда ты начинаешь всматриваться в бездну, у тебя чай остывает" (с)
Я замажу лицо гипсом, холодной и влажной, немного липкой белой массой. Я закрою глаза, и положу на веки самую первую порцию. А когда эта маска застынет, нарисую на ней новое лицо.
Оно будет в десять тысяч раз прекраснее настоящего. Не зря же я пять лет училась рисовать глиняные горшки, чучела ворон и своих одноклассниц…
Я надену кринолин, корсет и шелковые перчатки до локтя, а потом, идеально держа спину, подсяду к тебе на грязную скамейку с облезающей краской на каком-нибудь заплеванном вокзале.
И ты меня не узнаешь. Ты подумаешь: «О, какая эффектная женщина!», и предложишь мне закурить, а я откажусь.
Ты начнешь мне что-то рассказывать, улыбаться, жестикулировать. Скажешь:
- Наверно, ты любишь театр, - скорее утвердительно, чем вопросительно.
Я лицемерно-вежливо отвечу:
- Да, а как ты догадался?
И тогда ты скажешь, что сразу об этом подумал. Скажешь так легко и естественно… Ты в полной мере овладел искусством превращать свои нереализованные амбиции в чужие предпочтения.
Окурок упадет на вокзальную плитку с липким слоем грязи поверх затирки. Ты предложишь мне прогуляться по маршруту, формой напоминающему человеческое ухо, и, поддерживая за локоть, выведешь из прокуренного и вонючего зала ожидания.
Веди меня осторожно, у меня же гипс на веках…
Оно будет в десять тысяч раз прекраснее настоящего. Не зря же я пять лет училась рисовать глиняные горшки, чучела ворон и своих одноклассниц…
Я надену кринолин, корсет и шелковые перчатки до локтя, а потом, идеально держа спину, подсяду к тебе на грязную скамейку с облезающей краской на каком-нибудь заплеванном вокзале.
И ты меня не узнаешь. Ты подумаешь: «О, какая эффектная женщина!», и предложишь мне закурить, а я откажусь.
Ты начнешь мне что-то рассказывать, улыбаться, жестикулировать. Скажешь:
- Наверно, ты любишь театр, - скорее утвердительно, чем вопросительно.
Я лицемерно-вежливо отвечу:
- Да, а как ты догадался?
И тогда ты скажешь, что сразу об этом подумал. Скажешь так легко и естественно… Ты в полной мере овладел искусством превращать свои нереализованные амбиции в чужие предпочтения.
Окурок упадет на вокзальную плитку с липким слоем грязи поверх затирки. Ты предложишь мне прогуляться по маршруту, формой напоминающему человеческое ухо, и, поддерживая за локоть, выведешь из прокуренного и вонючего зала ожидания.
Веди меня осторожно, у меня же гипс на веках…