основные действующие лица (Санта-Барбара в отдельно взятой псковской деревне)

[Savelle]

Поскольку свои тематические посты я пишу «на деревне у бабушки», мысли вьются в основном вокруг событий, происходивших непосредственно здесь, в деревне Ужово, во время моих бывших школьных каникул. Поэтому и темы в голову приходят исключительно связанные с приключениями тех дней.

Но прежде, чем рассказывать об особенностях и подробностях наших летних авантюр, необходимо познакомиться со всеми нами, ну или хотя бы с теми, кто успел поучаствовать в наибольшем количестве событий.
Я расскажу сейчас только про основной состав моей летней компании образца конца девяностых годов, про своих ровесников, как и я, вынужденных проводить летние каникулы у бабушек в деревне. Нас было шесть девчонок и двое парней. Конечно же, было много других друзей и приятелей, но рассказать за один раз обо всех я все равно не смогу, поэтому я выбрала наиболее часто встречающиеся лица, а об остальных буду говорить по мере упоминания в текстах.
Очередность появления героев в этом описании будет основываться на топографическом принципе, т.е. я начну со въезда в деревню и закончу в хвосте.

Юрик

Младший брат Городишенин. В данном случае это диагноз. Папа Городишенин пьет без меры и играет на гармошке, мама Городишенина носит платьица с оборочками и разноцветные пластмассовые бусы-сережки и считает всю их семью островком интеллигентности и невежественном мире. Кроме того, мама всегда хотела дочь, но родить смогла только двух сыновей, и если с Вовиным полом она как-то смирилась, то промах и во второй попытке слепить себе наследницу пушистых резинок и подолов в цветочек переживала очень тяжело и долго. Поэтому Юре пришлось лет до пяти носить на своих кучерявых волосах бантики. Но надо отдать должное маме, она все же оставляла сыну право на некий символ его мужественности – бантики были синего цвета.
Мало того, что Юре решительно не повезло с семьей, если вы читали мои записи в детском сообществе, вы помните, что ему не повезло также и с нашей компанией, поскольку с самого детства мы подвергали его нечеловеческим испытаниям, например, в виде созерцания жирных ягодиц недалекой девочки Насти. Поэтому Юра вырос таким, каким вырос: нудным, жадным, злопамятным дегенератом. Красноречивее всего говорит о нем его прозвище в компании моего брата, а прозвище это было – Балласт.

(+ + +)

В состоянии алкогольного опьянения Юра был несносен вдвойне: он терял штаны, он плакал, он много и не по делу трындел, он на коленях признавался в любви всем нам по очереди, и только Роте предлагал всего лишь переспать, а в доказательство своей мнимой трезвости он пересказывал «Санта-Барбару» и учебник географии.
Особо же сложные чувства связывали его с Антоном. Брат рассказывал, что в детстве Юра тайно делился с ним и еще одним мелким, что очень завидует величине антоновой письки, счастье лицезреть которую имел во время совместного туалетного посещения кустов. Впрочем, к темам, тесно связанным с сексуальностью, Юра всегда был неравнодушен: опять же брат был свидетелем излияний на предмет того, как Юра планирует трахнуть Роту (Юре было тогда лет 10-11), и брат сказал, что задним числом он понимает, что секс в Юрином понимании сводился исключительно к минету; а сама я отчетливо помню, как в Надюхиной песочнице наш дорогой друг увлеченно играл в игру «трахание кукол и резиновых зверей в пластмассовой ванне» под самостоятельное пение: «Секс, секс – как это мило, секс, секс – без перерыва…»… да уж, а когда-то мы играли (под Юриным же чутким руководством) в «пьяного папу», и суть игры сводилась к тому, что Юра шел, цепляясь за забор, и горланил песни (невероятно музыкальный человек), а я в роли мамы должна была ругать его строго им определенными бранными словами. Но это так, маленькая ремарка к вопросу об исключительной интеллигентности семьи Городишениных.
Но секс сексом, а мы вернемся к непростым отношениям Юры с Антоном. Детское ли затаенное, смешанное с завистью восхищение младшего Городишенина размерами антоновых причиндалов или то, что в компании кроме него и Антона других молодых людей не было, и ситуация складывалась таким образом, что близко дружить и соперничать приходилось с одним и тем же человеком, но отношения двух маленьких мужчин в течение нескольких лет были очень напряженными и неоднозначными. Дружили они очень тесно и часто били себя в грудь, пытаясь доказать ее глубину, но иногда в отсутствие одного из них другой начинал поносить «друга» такими словами, какие мы, девочки, а печальная особенность девичьей дружбы известна всем, стеснялись говорить друг о друге. Они заочно били друг друга по самым больным местам, а на следующий же день фотографировались вместе счастливые и довольные…
Юра вырос, окончил музыкальную школу по классу ударных и военное училище, теперь служит в Москве. Я как-то пошутила, мол, обчитался в детстве книгой о юном барабанщике, но тут дело сложнее: Юра смог-таки выполнить семейную программу-максимум, ту, на которой сорвался брат Вова, и оправдал возложенные на него надежды – стал музыкантом, как отец, и военным, как настоящий мужик. Если уж не получилось родиться девочкой, будь добр сынок, стань таким мальчиком, которым мама могла бы гордиться. И к твоему приезду она наденет свои самые лучшие пластмассовые бусы.
Слава героям! А мы двигаемся дальше.

Надюха

Очень милая, шумная и смешливая девушка, если вы соблюдаете главное правило при общении с ней, а именно не подпускаете ее слишком близко.
Еще с едва вспоминаемых детских лет, проведенных вместе дней, она очень любила врать и делала это настолько легко и вдохновенно, что мы верили ей безоговорочно. Главными же жертвами ее вранья стали Маринка и младшая сестра самой Надежды – Ленка.
У Надюхи была очень неприятная бабушка, ее звали Клавдией, и она была невероятно жестокой, злой и скандальной женщиной, помимо всего прочего нетерпимой к складкам на половиках и потерянным невидимкам. Мы боялись ее, как огня, и всегда считали удачей возможность попасть к Надежде в гости, а тем более быть приглашенными в спальню – это было просто невероятное событие.

(+ + +)

Уже после бабушкиной смерти подросшие мы лазили к Надюхе в гости через окна, пили за клавдиным столом дядигенин спирт и прочими способами нарушали старые порядки, но когда мы еще носили синяки на коленках и лепили голубчики из песка и воды, сила негодования Надюхиной бабушки способна была вызвать у нас нервную икоту. Положение усугублялось тем, что даже самое примерное поведение не было гарантией избавления от кошмара общения с разъяренной Клавдией, потому что сочетание двух факторов: Клавиной слепой готовности без предварительного разбирательства защищать любимую внучку и Надеждиной склонности к сочинению историй, в которые она сама свято верила – делало возможным получить по мозгам неожиданно и незаслуженно.
Чаще всех попадала под раздачу Маринка. Однажды Надежда потеряла заколку и в оправдание придумала сказку, что ее украла Марина, и с этого момента та неизменно была виновата в любых неудачах нашей фантазирующей подруги. На следующий год заколка нашлась в кустах, но Марина по-прежнему была виновата во всем.
А когда мы подросли, Надюха нашла новую жертву – сестру. О Ленке она рассказывала самые нелепые истории, призванные поведать нам, как плохо живется старшей сестре в семье Максимовых: Лена съедала в два раза больше сосисок, Лене покупали самые вкусные шоколадки, но главное, это Лена крала все наши открытки, карандаши, наклейки и прочие детские драгоценности. И мы, что самое интересное, всегда ей верили. Какое-то время в ее лучших подругах ходила я, но мне досталось сравнительно немного, я отделалась наклейками с Барби и какими-то несущественными бумажками.
Потом мы выросли, и Надеждины способы достигать целей стали куда более изощренными, чем банальное вранье, в которое мы перестали верить. В то время она близко дружила с Маринкой, которая из врага превратилась в друга, но получать от этого меньше не стала. Надежда всегда жила по принципу наибольшей выгоды для себя на данный момент времени, поэтому разглашение секретов, отбивание мальчиков, невыполнение обещаний и другие неприятные штуки были вполне в ее репертуаре, и степень близости к ней не была гарантией того, что ты защищен от прихотей нашей подруги. Марина же всегда была самой терпимой и жалостливой из нас, что обеспечивало их странной дружбе жизнеспособность.
Но несмотря ни на что мы любили нашу вредную подругу за всю ее безумную энергию, за выдумки, шутки, нелепые поступки, на которые не был способен никто из нас: кто-то из-за недостатка смелости, кто-то – из-за наличия хорошего вкуса. Одна она могла, придя с дискотеки, раздеться, разуться, надеть сорочку, затем снова обуться в те же самые кроссовки и лечь спать. Она были инициатором ночных заплывов в одежде, если некому было перевезти нас через реку. Она щедро наливала водку юному алкоголику Денису, мечтавшему войти в нашу компанию десятилетнему мальчишке. Она сталкивала лбами всех подряд и с удовольствием наблюдала за произведенным эффектом…
Сейчас она уже несколько лет как живет со странным инфантильным парнем Димой по прозвищу Шакал. В его присутствии она, посещая деревню, редко выходит за пределы дачного участка – Дима не разрешает. Меньше всего мы ожидали подобной покорности именно от нее. Неисповедимы пути Господни.

Антон

Мне всегда казалось, что Антон постоянно мучался оттого, что по-мандельштамовски не знал, что ему делать с собой и куда себя применить. Конечно же, он обладал гениталиями, о которых оставшиеся мужчины (оставшейся мужчина) нашей компании могли только мечтать, но ему это неоспоримое достоинство не казалось достаточным критерием для признания того, что жизнь имеет смысл.
В жизни Антона было две порабощающих его сознание страсти: мотоциклы и Надюха. Сначала он обзавелся ломаным мопедом, отремонтировал его, продал, купил новый мопед, покрасил, продал, купил мотоцикл… смена транспортных средств под антоновой задницей была частой и на наш женский взгляд бессмысленной. Их громогласное тарахтение под нашими окнами ранним утром было одинаково раздражающим.
За исключением нескольких раз, когда Антону приходилось тащить на себе из леса, куда он ездил за лисичками (см. Лисички), свой сломавшийся очередной мотоцикл, объекты его первой страсти никогда его не подводили. Чего нельзя сказать о второй и главной части одержимости нашего друга. Надежда не просто вила из него веревки, она складывала его пополам, как слоеное тесто, бессчетное количество раз и без малейшего сопротивления запихивала в морозильную камеру.

(+ + +)

А все началось с того, что Антон как-то попросил Юрика, чтобы тот попросил Марину, чтобы она поговорила с Надюхой на предмет того, не хотела бы она повстречаться с Антоном. Сюжет, достойный пересказываемой Юрой «Санта-Барбары». Надежда несколько удивилась, но согласилась на недельной продолжительности роман, не больше. Целую неделю она обжималась, целовалась и восседала на антоновых коленях, а по истечении срока просто перестала это делать. Антон не понимал, что происходит, Антон был деморализован и подавлен, Антон бубнил, а если бы, как Юра умел скулить, то и скулил бы и всячески уговаривал Надюху «вернуться» к нему. Надюха издевалась, скалилась и отшучивалась. Наш мотоциклолюбивый друг молча, но откровенно страдал.
Это определило их отношения на все последующие годы. Никто из нас не предполагал, что трагическая влюбленность нашего друга продлится так долго и будет носить такой тяжелый характер. Положение осложнялось тем, что Надежда всячески поощряла его чувство и в то же время держала на расстоянии, а от нечего делать прилюдно высмеивала антонову любовь. Ночные звонки с пьяными шутками о ее якобы взаимных чувствах, в которые наш обладающий не сильно развитым социальным интеллектом друг принимал всерьез, написанные подружками из города письма романтического характера от имени Надежды, догоняемые ее собственными письмами с отборной бранью, короткие авантюры-измены Шакалу – и все это на одного бедного мальчика, меньше, чем кто-то другой на его месте, понимавшего, что происходит.
Антон был невероятно жалок в своей любви, и все его злые подколы над остальными нами звучали уже не так грозно.
Он рос в семье, основной воспитательный принцип которой утверждал, что дети вне стен родного дома ничему хорошему не научатся и, следовательно, не стоит их выпускать за эти самые стены. Его сестра так и не вышла за пределы их дачного участка и лето проводила на их темном и сыром подворье. Антон же непонятным образом получил разрешение на прогулки по деревне, но, видимо, на тот момент было уже поздно. Он с трудом ориентировался в мире людей, особенно в мире несовершеннолетних и привередливых нас, свою скованность маскировал гипертрофированной ершистостью и так и не заимел близких друзей в нашей компании – Юра не в счет.
Самым же страшным его недостатком была невероятная ригидность во всем. Антон не способен был изменяться, даже внешне. С тех пор, как я прекратила с ним общаться, а было это лет пять-шесть назад, он не изменился нисколько, он по-прежнему испуганный насупившийся подросток с глупыми шутками, отрывистой речью и редкими нездоровыми вспышками веселья.
Как и тогда, когда он ходил с играющим неизменно «Алису» магнитофоном на одном плече и огромной неподъемной сумкой с аккумуляторами – на втором, когда боялся кабанов и прятался от напоминающих их теней на дереве, когда пьяный начинал называть меня и Ольгу с Наташкой «сеструхами» и клясться в дружбе, когда тряс своей гитлеровского вида челкой на сельской дискотеке в полном счастье от Надеждиной улыбки.
Но перебежим дорогу – как раз напротив антонова дома стоит еще одна любопытная усадьба.

Ольга и Наталья

Сестры с разницей в возрасте ровно один год, но факт этот казался необыкновенным и счастливым всем, кроме них самих. Потому что сами они друг друга терпеть не могли, они ругались, шипели, злились. Однажды младшая Ольга при мне вылила в раковину приготовленный старшей Натальей чай со словами: «Не буду я пить твой говняный чай», налила себе новую кружку и ушла пить ее в одиночестве в комнату.
У них были общие черты лица, похожие типы фигур, но кроме этого их мало что объединяло.

(+ + +)

Наталья была темноволосой, очень стеснительной и серьезной девушкой, она училась хорошо, но не блестяще, сначала хотела стать фармацевтом, но в результате выучилась на бухгалтера, а позднее закончила заочно университет. Чудить она начала уже тогда, когда никто ничего больше от нее не ждал, но и то делала это как-то вяло и неубедительно. Для того, чтобы чудить так вдохновенно и бескомпромиссно, как Рота или Надюха, ей следовало бы сначала избавиться от сковывавшего ее чувства долга и ответственности. Однако же свой пунктик был и у нее.
Наталья влюблялась так же сильно и неконтролируемо, как и Антон, на моей памяти с ней это случалось дважды, и оба эти раза она выбирала себе наименее достойные объекты для направления на них своей страсти. Наши увещевания на нее не действовали, снизойти до раскрытия своих карих глаз она также не желала, поэтому все, что мы могли для нее сделать – это хватать ее за куртку, когда она едва не пикировала вниз в люк на чердаке сруба (см. Сруб), зовя славного жителя деревни Добручи (см. Добручи) Тушкина (которого она умудрилась как-то отбить у собственной сестры, пока та уезжала в город лечить зубы), держать ее за руку и шептать что-то утешительное, пока она в пьяном бреду едва ворочая языком лепетала о том же Тушканчике: «Позовите Дениса», и со вздохом доставать остатки пирога, когда она находила силы отлипнуть от своей второй великой любви Костика и зайти на огонек и в нашу компанию.
Во время влюбленности в этого недалекого скучного алкоголика она была особенно неуправляема. Наташка очень любила просто сидеть рядом, пока он продолжал опустошать бутылку дядигениного спирта, не замечая ее, и по-идиотски млела от удовольствия. Подействовать на нее могла только разъяренная бабушка, по совету Надюхи: «А Наташа там…» - направленная в комнатенку, где Наталья обжималась с пьяным Костиком.
Что характерно, Ольга – смешливая блондинка, чуть полноватая, но от этого только более милая, некоторое время была влюблена во второго Костика из компании алкоголиков Синего домика (см. Синий домик), и ее любовь была куда более успешной, потому что ее избранник, во-первых, пил сравнительно немного, а во-вторых, отвечал Ольге взаимностью. Как и тот самый Тушкин, которого Наталья хоть и отбила, но только номинально: по собственному признанию Дениса несколько лет спустя, он всегда любил только Ольгу.
Ее было за что любить: при том, что она с горем пополам закончила лицей и получила корочки продавца, да и в целом не блистала интеллектом, именно она была гарантом доброты и веселья в нашей компании. Надеждины приколы были подчас очень злыми, Марина была очень сердобольной девушкой, но ее доброта пряталась глубоко внутри, а Ольга была вся на поверхности, и, кроме того, она всегда активно сдерживала самые бесчеловечные наши идеи и планы. Однажды она вела домой пьяную Роту, и по дороге им попался ежик, Рота хотела заставить Ольгу пнуть бедного зверя и наотрез отказывалась идти домой, пока та не выполнит странную просьбу, но Ольга была непробиваема, и ежу досталось в два раза меньше пинков, чем могло бы. Впрочем, это совершенно непоказательный случай.
Сейчас Наталья замужем и имеет годовалую дочь, Ольга шесть лет живет со своим соседом по подъезду, счастливое окончание истории?

Я

Все очень просто: в детстве я была забитым, несчастным гадким утенком с большим горем от большого ума. Кроме этого я была очень мнительной и подозрительной. Но с возрастом смогла все это перебороть, и определенную роль в моей личной революции сыграла как раз дачная компания. Здесь я училась пить, шутить, сопротивляться, решать задачки межличностных отношений, догадываться об умолчаном, отказываться от малого, ждать, любить, прощать и отпускать.
Ко мне было странное отношение: я была достаточно несдержанной, чтобы позволять себе читать наизусть Шекспира, я имела свойство при малейших неприятностях замыкаться в себе, мои поклонники были всегда самыми назойливыми, я много умничала, но была совершенно неспособна залезть на какое-нибудь дерево, забор или что-то еще. Но, несмотря на все мои странности, меня принимали и даже ценили…
Писать короткую заметку о себе странно, тем более что дальше о моем участии в жизни компании будут ценные посты. Поэтому я не буду этого делать.

Рота

Ее тоже зовут Ольгой. Но производное от сложной фамилии прозвище прицепилось к ней так, что даже по прошествии лет ее тянет называть не иначе как «системной кличкой». Помню, мы как-то сидели на горе, у часовни, а под горой пьяный дед мальчика Дениса орал от души: «Выпьем за тех, кто командовал р-р-ротой!», а чуть позже: «Денис, ты помнишь, что было в сорок пятом?!». Сомневаюсь, что Денис помнил. Скорее всего, в сорок пятом сам дед был в возрасте Дениса или даже младше, но это не так важно. Мы смеялись до рези в животах, девчонки затягивались своими тайными сигаретами и подзуживали Ольгу: «Давайте выпьем за тех, кто командовал Ротой! Это могла быть только твоя мама…»
Да уж, с Ольгиным характером не мог бы справиться никто: несчетное количество раз ее бабушка, схватив внучку за косу (которую та однажды без сожалений остригла), вопя на всю деревню, тащила ее домой, но все это было без толку. И только мама, обладательница многособытийного прошлого, могла временно ее укротить. Мама была такой же неподарок, что и дочь.

(+ + +)

А дочь в свои четырнадцать угловатым нечитаемым почерком царапала в кожаный ежедневник стихи Егора Летова, курила Marlboro lights, задумчиво выпуская дым в лицо своему отражению в зеркале, пила всевозможные спиртосодержащие и колола всевозможные наркосодержащие, а потом выжигала шрамы на месте уколов, писала стихи, над которыми смеялась пару лет спустя, и пела так, что дрожали стекла и слезы на глазах. И, как ни странно, в этом эпатаже, в этой подростковой демонстративности она уже показывала себя невероятно сильным человеком.
На мой взгляд, она была и остается почти идеальной женщиной: невероятно красивая, всегда держащая осанку, ее прямая спина во время разговора с мамашей мальчика Дениса, несчастной жалкой алкоголичкой (семейное?), до сих пор стоит у меня перед глазами; гибкий неженский ум и безупречный вкус во всем; она великолепно рисует, пишет; она с легкой улыбкой склоняется над листочками ксерокопий в поезде и пишет на их обороте конспект, чуть торопливым голосом пересказывая события и факты. И, конечно же, она – единственный человек на моей памяти, кто самостоятельно бросил героин и полностью победил свою зависимость. Без врачей, без дурацких программ помощи наркоманам, без прибедняющихся родственников…
Мне кажется несколько странным, что раньше мы поддерживали разве что отдаленно-приятельские отношения, а сейчас она – единственная из всей компании, с кем мне по-настоящему интересно разговаривать.
Конечно, и у нее есть недостатки, она очень любит мужское внимание, и если рядом нет достойного мужчины, готова терпеть общество полных дегенератов, и этого я никогда не могла понять в ней. Она собирает восторги, как некогда мы собирали фантики от жвачек, и иногда иллюзия общедоступности играет против нее. Но я почти уверена, что это в том числе и дополнительная защита некоторого тайного скелета в ее персональном шкафу красного дерева. Она же сильная женщина…
Честно говоря, тогда, десять лет назад, я не верила, что с ее установками умереть молодой, с этими криками о черных солнцах в моменты ломки, с танцами на бильярдном столе сельской дискотеки она однажды вырулит на ровную дорогу. Но она уже не носит косухи и не спускается в подвалы, она работает в агентстве недвижимости и заканчивает филфак. Я еще никогда не видела настолько требовательного к уровню литературы человека.

Маринка

Марина была незаменимым человеком: тем, кто нальет всем водки, тем, кто укроет от ветра фуфайкой, тем, кто благородно поделится мальчиком с лучшей подругой. Марина громко хохотала, могла зло пошутить, посплетничать, преувеличить, из-за дружбы с несерьезной и безответственной Надюхой ее тоже не воспринимали всерьез, но на самом деле она была, наверное, самым добрым и жертвенным человеком из нас, просто качества эти были надежно и глубоко спрятаны внутри.

(+ + +)

Дружба с Надеждой оборачивалась Маринке боком не только из-за совместного имиджа беспечных малолеток, сверх того она приучила ее к существованию под номером два со всеми вытекающими последствиями. Однажды, когда мы только начинали общаться с добручинскими мальчиками (см. Добручи), Маринке очень нравился некий Слава. Парнишка этот был мягкотел, немного стеснителен и к напору городских девочек непривычен. Он с неким ужасом и вялой надеждой метался от одной из нас к другой, и Марине пришлось приложить все свои женские усилия, чтобы приручить его. Ужимки, ободрения, шутки, подсаживания ближе, еще чуть ближе – наша подруга, как рыболов-любитель, готовилась поймать свою большую рыбу и уже слышала внутри черепной коробки сладкий крик своей победы: «Подсекай!», как случилось непредвиденное.
В вечер, на который было намечено последнее «сражение», мы зачем-то пошли на станцию, и с чего-то вдруг мы там разделились: одна половина компании пошла жечь костер, вторая – забрались в маленький домик. Некоторое время Марина сидела с нами у огня, но потом вдруг задумалась и, сообщив мне, мол, время пришло, а она по непонятным причинам сидит и тратит его, направилась в домик пытать счастья. Вернулась она очень быстро и рассказывала об увиденном там эмоционально и с привлечением жестов. Что случилось, и так ясно: открыв дверь, она тут же увидела расплывающегося в идиотской улыбке Славу, довольно тискающего довольную Надюху.
Банально и скучно. А Маринке приходилось в этом жить.
Впрочем, бесхребетный селянин – не самая страшная потеря в сравнении с жизнью. В одно из туманных утр Надя и Марина возвращались домой, и перевезти их через реку было некому, на что Надежда, уверенная в собственных силах, предложила плыть. Заплывы в одежде среди нас практиковались, сопровождались они при этом вымыванием косметических средств и прочих важных вещей и предметов из карманов курток, но мало кого страшили. Страшили они меня, но мне, благо, ни разу не пришлось осуществлять столь рискованное мероприятие. Марине же в то утро невозможно было отвертеться.
Положение усугублялось тем, что река в то время после весеннего разлива так и не вернулась в берега, течение было сильным, а расстояние до противоположного берега и глубина – несравненно большими. Надежда еле доплыла и смогла ухватиться за какую-то траву, Марина же, осилив полречки и пару раз уйдя под воду, повернула обратно. Но отдадим должное не только Юриной маме, но и Надюхе – добежав до деревни, она не успокоилась, пока не нашла того, кто согласился сплавать за Маринкой к переправе, пока та мерзла там в мокрой одежде над потухающими углями забытого чужого костра…
Сейчас Марина похудела, нарастила волосы и проколола пупок. Молодая, общительная медсестра, хотя на моей памяти она хотела быть массажистом.

А на этом фото мы шестеро вместе плюс бонус в виде «Жены Басиста», о которой я расскажу чуть позднее, – неуклюжий скан старой фотки.

_________________________________

* В тексте встречаются всякие см. – пока не обращайте на них внимания, по мере накопления материала они превратятся в соответствующие ссылки.

@темы: осколки памяти, дверь в лето, ясноликие

Comments

[Саарья]

Ты восхитительно говоришь, как всегда. Кажется, что я там, внутри.
Очень хочется знать, что было ещё.
И: пиши книгу!

[Savelle]

Странная Белая
спасибо)
книга и планировалась, только в силу моей необязательности и импульсивности этот проект малоосуществим. инет-записи отрывочны, каждую из них можно написать за день. ну - или за три. а книга - это же как минимум 100 страниц связного текста...
я и дневник-то заводила именно потому, что видела его как сборник автобиаграфических новел, и назывался он сначала "Дым над моей крышей". Сейчас я прихожу к тому, что он становится таким, каким и задумывался.
а люди, вот, отписываются. сегодня я распрощалась с девочкой, которая уверяла меня, что мой подаренная мною на новый год книга была невероятной и очень сильно ее изменила...

[fairy queen]

а ты на этой фотографии самая красивая и на Гермиону похожа

[Savelle]

Itikka
да лана... не похожа)

[Саарья]

Savelle
мне хочется читать и читать... всё, что ты пишешь. Но замечательно было бы взять в руки всё это, вкусно пахнущее свежей краской и в шершавой обложке, увесистое и уютное =)
Ты большая, ты такая большая, достаёшь кончиками пальцев до неба - ты понимаешь, о чём я.
А отписываются преимущественно те, которые любят одну сторону нас, подменяя целое - частью, а мы обманываем их в лучших ожиданиях, поворачиваясь в три четверти. И они возмущённо видят, что ты - 3Д-изображение, а не плоская картинка, и там есть и помехи, и шум, и просто нечто совсем неожиданное...

А ты красивая и совсем детская на фотографии, а Рота - удивительно строгая и красивая.

З.Ы. Извини за сумбур и нечёткость, просто я всю ночь не спала.

[Savelle]

Itikka
вы сговорились!
муж мне сегодня тоже заявил про похожесть меня на этой фотке на Гермиону...

Странная Белая
да, видимо, все так и есть...
я тоже почти не спала сегодня. мы встречались с Июлькой и с утра ходили на "ГП5".
и мне, между прочим, понравилось. какие, однако, мужские образы! я влюблена в Сириуса Блэка без памяти...

[Саарья]

Savelle
Я тоже обязательно пойду) Уж очень хочется увидеть, и именно в кино.

[fairy queen]

Savelle
вот видишь, значит, мы оба правы
Сириус мне тоже нравится) хотя две основные любови у меня там Снейп и Люпин )) (правда, в пятом филье их обоих как-то..э..перекосило слегка, особенно Люпина)

[Savelle]

Itikka
как похожи наши вкусы-то однако)))
я допишу тут один пост и выложу и ты все поймешь)

[fairy queen]

Savelle
ой, ты вернулась! я соскучилась

[Savelle]

Itikka
недавно...
пока разбираю инет-завалы, скопившиеся за это время. уже часа три этим занимаюсь

[Маджента]

Пожалуй, ты единственный человек, у которого я могу осилить "многабукаф". Спасибо еще раз. Невероятно интересно и ностальгично.

[Savelle]

Маджента
спасибо, мой свет)