"Когда ты начинаешь всматриваться в бездну, у тебя чай остывает" (с)
Тебя не существует, ты – ничто.
Ты миф, видение безумного провидца,
Ты – дымка та, что над огнем струится,
Ты – сам огонь, дым, рожденное плато,
Восставшее над твердью мировою.
Ты – всё, ты – стая птиц над головою,
Ты – червь, питающий утробу этих птиц,
Ты – соприкосновение десниц
И их разъединенье вековое.
Та сила, что перо прижмет к листу,
Та боль, что будет слаже всякой неги.
Твое лицо в плену дождя и снега,
Ты – крест и гвоздь, что плоть прибьет к кресту,
Ты – легкий челн, оторванный от брега,
Которого всем естеством взыскуешь,
Где мой корабль, сидящий на мели,
На северной окраине земли…
Я верую, что ты не существуешь.
Борис Смоляк
Ты миф, видение безумного провидца,
Ты – дымка та, что над огнем струится,
Ты – сам огонь, дым, рожденное плато,
Восставшее над твердью мировою.
Ты – всё, ты – стая птиц над головою,
Ты – червь, питающий утробу этих птиц,
Ты – соприкосновение десниц
И их разъединенье вековое.
Та сила, что перо прижмет к листу,
Та боль, что будет слаже всякой неги.
Твое лицо в плену дождя и снега,
Ты – крест и гвоздь, что плоть прибьет к кресту,
Ты – легкий челн, оторванный от брега,
Которого всем естеством взыскуешь,
Где мой корабль, сидящий на мели,
На северной окраине земли…
Я верую, что ты не существуешь.
Борис Смоляк
Вскрывать конверты так же обидно, как вскрывать вены, но в век электронных посланий этот процесс упрощен до невозможности. Разница как между суицидом и милосердной эвтаназией нажатием одной кнопки. Но именно сейчас люди разучились говорить и писать.
Когда у тебя чернила вместо крови текут по венам к сердцу, жить можно только в вербальном изложении, каждый раз не дотягивая всего пару слов до идеально-точной передачи образа или чувства. Каждый раз оставаясь чуть-чуть недосказанной до конца.
Каждый раз отдаваясь на откуп взглядов: тяжелых, легких, пронзительных, усталых, случайных, мимолетных, лукавых, радостных, сочувствующих, рассеянных, прицельных; на откуп случайных прикосновений или оговорок, жестов или поз, а также иных намеков.
Сны текут один за другим, лица из них сплетаются друг с другом в одну сумасшедшую маску, не подходящую ни одному смертному. А ты берешь в руки чашку кофе точно так же, как герой забытого безымянного старого фильма.
И несмотря на то, что на тебе нет ни костюма в ёлочку, ни чудовищных очков в старомодной оправе, ни мятого ленфильмовского плаща с оторванной пуговицей, и твой образ лишен любой из тысяч примет успевшей кануть в лету эпохи, несмотря на все это, мне кажется, что сейчас между тобой и мной, где-то ровно посередине я увижу скачущие и бьющиеся в припадках царапины кинопленки.
Мы все эскаписты. От звонка будильника и до финальной чистки зубов на ночь каждый из нас знает сотни незапертых дверей в более симпатичные миры: утренние газеты, внутренности ноутбука, рокотание мотора, сто пятьдесят страниц Макса Фрая, биржевые сводки, ноль и фаза, двенадцать тысяч пикселей, новый аутфит себе, новый аутфит кукле, жизнь и деяния Ивана Калиты, на худой конец можно просто помечтать пять остановок метро… Наверное, ты уже не помнишь, как правильно брать меня за руку. Во всяком случае, ты забываешь, не хочешь или стесняешься целовать меня на прощание.
А возможно, просто нет повода прощаться, возможно, весь мир с его трагедиями и победами, весь огромный многоликий мир – это лишь одно единственное свидание с тобой, и все птичьи крики, все гулкие эха в туннелях метро, все облетевшие листья, только прорезающиеся на ветвях листья и листья тетрадей, все болтики и гаечки, все турбины и мортены, все ящеричьи хвостики и еловые иглы, все шапки сливок на чашках кофе, все дождливые простуженные дни и полные росы да кукушечьих тоскливых напевов утра, все мыльные пузыри, все билеты в кино, все фьорды и заводи, все фонари и каналы, весь асфальт и вся трава – всего лишь одно многословное признание в любви. Которое слишком легко по ошибке принять за что-то другое.
Легко сбежать вниз по эскалатору, скидывая по дороге перчатки, теряя одну и подбирая ее на лету, и, измеряя длину пути в страницах, оказаться на слишком знакомой станции. Подумать, что если станция стала слишком знакомой, то не сменить ли место работы, но оставить эту мысль на потом. А впереди бумаги, и зеркала, и герань на окне бухгалтера, а своя, домашняя опять не полита, и планы горят, и троллейбус опоздал. И, бывает, смотришь в небо, а мелкие капли с высоты летят тебе прямо на нос… Одноклассница в сети интересуется у тебя чем-то, как некогда окликая с задней парты, и взгляд падает на пальцы на клавиатуре, а маникюр-то стерся. В супермаркете чудовищной длины шеренга касс, абхазские мандарины и шампунь против перхоти… Дни закручиваются петлей, не давая оглянуться, и начинает казаться, что в этой исполинской карточной колоде богов на несколько карт больше, чем было положено изначально. Начинает казаться, что что-то пошло не так и что все не так закончится, и можно было бы паниковать, но… но вместо слов приходят в голову знакомые с детства образы, но скачут перед глазами царапины кинопленки…
Но склоняющееся в закатном поклоне солнце садится в твою чашку кофе.
и так красиво и грустно. можно сидеть тут и учиться писать.)
у меня тоже было чувство царапином кинпленки точно посередине между нами... только я бы никогда это ощущение не назвала так точно.
а в последние две недели я какая-то... выключенная. замороженный робот, к тому же выключенный, не знаю даже, с чем еще себя сравнить. ничего интересного, и практически никаких чувств и мыслей, даже не могла П.М. ни разу написать за все это время, настолько я пустая какая-то. только вчера ночью все-таки написала - вымученное письмо, но все-таки. и на том мне спасибо:/
мне очень нравится песня в эпиграфе...
Та сила, что перо прижмет к листу,
Та боль, что будет слаже всякой неги.
Твое лицо в плену дождя и снега...
и каждый день он, конечно, пьет кофе. без сахара. и я почти без сахара, но - со сливками...
растворимый. никто не варит кофе - ни себе, ни друг другу.
мне еще нравится песня "Аллах акбар"
Что я могу сказать тебе, детка, прежде, чем нас разорвет на куски...
но под нее пока не получается текст написать.
и у меня тоже бывают периоды, когда ну совсем не пишется. ничто и никак... такие времена надо просто пережить.
как там твой синтаксис-то?
у меня не то что не пишется, мне вообще не живется.( сама не знаю, что со мной, ТАКОЙ сильной, длинной и, главное, совершенно беспросветной депрессии у меня не было..ну, не знаю, настолько давно, что я даже не помню таких времен. основные чувства у меня: раздражение, страх, тоска, а из физических, в основном, спешка и холод.
как-то надо из этого состояния выбираться, но как - не знаю, не получается.
синтаксис я сдала, и, между прочим, на отлично О_О сама офигеваю до сих пор. и вообще практически все сдала. только диплом теперь надо писать в сверхскоростном режиме, оказалось, что я ничего не успеваю к сроку...
я думала в субботу уже уехать, а теперь, видимо, остаюсь на период от недели до двух-трех, кажется, мне опять улыбается больничка
у-мыл иду писать
Когда-то, когда в Сиреневом городе только-только появились первые улочки, прогуливаясь там и издали наблюдая за жителями, я встретила Невесту. Я пропускала через себя её слова - такие знакомые и незнакомые одновременно, и у меня второй раз в жизни возникло чувство =книги=. Не просто чтения интересной сказки или зарисовки - нет, это мог быть текст о жизни, но это был такой текст, что я подумала: "вот второй человек в моей жизни, который обязательно напишет и издаст свою книгу".
И я так думаю до сих пор, Сэйвелл. Ты и Голди.
Очень хочу.
Спасибо, Джу) так приятно знать, что в меня верят
У Голди писательский дар несомненен, это точно. А про себя я не буду спешить такое говорить хотя бы исходя из количества написанного.
О Невесте я пыталась писать с павичевскими интонациями, и это было невероятно сложно. Хотя надо бы историй 7-10 написать хотя бы, чтобы цикл получился.
приятно перед сном и после тяжёлого дня читать такие строки и расслабляться!
всегда удивлялась как же людям удаётся передавать простые вещи такими волшебными словами..)
Спасибо, Люсь))
за одобрение. это очень важно.